Путешествие по Крыму Стивена Греллета Текст научной статьи по специальности «История и археология»
Публикация представляет собой перевод воспоминаний Стивена Греллета о его поездке в Крым летом 1819 г. с аннотацией и комментариями. Известный религиозный деятель, принадлежавший к квакерам, Греллет (1773-1855) довольно подробно описал свои встречи с религиозными меньшинствами молоканами, духоборами, караимами, католиками, а также некоторые другие обстоятельства крымской жизни. Его сочинение любопытный пример религиозного взгляда на Крым, который способствует пониманию того, как именно европейцы воспринимали полуостров в начале XIX в. Образ Крыма у Греллета напоминает колониальный Восток. Даже наиболее близкие квакеру в религиозном плане жители Крыма мало способны к самостоятельному духовному развитию и совершенствованию. Для получения истинного религиозного знания или его сохранения им требуется помощь извне не хватает священников и книг, проповедей и истолкований. Взглядам крымчан нередко свойственна наивность и простота. Сам же автор предстает как добрый и отзывчивый учитель, который относится к окружающим чаще как к детям, чем как к равным себе. Данная публикация первая попытка перевода крымской части сочинения Греллета на русский язык. В аннотации приводятся биография Греллета, рассуждения о его мемуарах как историческом источнике и некоторых общетеоретических проблемах изучения описаний Крыма путешественниками из Западной Европы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Похожие темы научных работ по истории и археологии , автор научной работы — Храпунов Н.И.
Путешествие в Крым Джеймса Уэбстера и его товарищей (1827 г. ) Отказы от военной службы и формирование пацифистского движения в России в конце XIX – начале XX века Государственно-конфессиональные отношения в Крыму первой половины XIX века
Историко-архитектурные объекты и особенности застройки городов Крымского полуострова в контексте истории караимов
Социальная функция субкультурной религиозности (на примере старообрядчества и меннонитства) i Не можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы. i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Stephen Grellet’s Travel in the Crimea
This publication presents a Russian translation of Stephen Grellet’s memoirs about his travel to the Crimea in summer 1819, with annotation and commentaries. Famous religious figure among the Quakers, Grellet (1773-1855) gave a detailed account of his meetings with religious minorities: Molokans, Dukhobortsy, Karaites, and Catholics, as well as some other circumstances of the Crimea life. His work is an interesting example of religious view of the Crimea, which allows one to uncover the Europeans” understanding of the peninsula in the early nineteenth century. Grellet’s image of the Crimea resembles the colonial Orient. Even those of the Crimean residents whose religion was mostly close to the Quaker were hardly capable of independent spiritual development and improvement. To receive and preserve true religious knowledge, they needed in outside help because of the lack of clergymen and books, sermons and commentaries among them. The Crimean’s often have naive and simple creed. The author himself is more often represented as a kind and sympathetic teacher, who treats the people around more like children than like his equals. The given publication is the first attempt to translate the Crimean pages of Grellet’s book into Russian. The annotation supplies Grellet’s biography, observation of his memoirs as a historic source and some theoretical aspects of the study of West European travellers’ descriptions of the Crimea.
Текст научной работы на тему «Путешествие по Крыму Стивена Греллета»
ПУТЕШЕСТВИЕ ПО КРЫМУ СТИВЕНА ГРЕЛЛЕТА
6 июня 1819 г. размеренный быт обитателей караимского городка Чу-фут-кале был нарушен. В середине дня на плато, где жили караимы, поднялась группа из нескольких человек в иностранной одежде. Вел ее полицейский – татарин. Путешественники говорили между собой по-французски, бывший с ними поляк повторял их слова по-русски для полицейского, а тот переводил караимам. Иностранцы выразили желание увидеть караимского священника и, по его приглашению, прошли в одну из синагог. Вскоре здесь собрались многие жители города, привлеченные экзотическим зрелищем. Иностранцы желали узнать подробности караимского вероучения, а затем стали убеждать собравшихся в верности христианской доктрины. Речь их была наполнена богословскими дефинициями и искусными толкованиями Библии. Неизвестно, насколько смысл сказанного доходил до караимов, не теряясь при двойном (и непрофессиональном) переводе, но, кажется, обе стороны получали удовольствие от беседы. Неторопливый разговор на возвышенную тематику продолжался несколько часов. Расстались они друзьями, причем иностранцы вынесли из разговора убеждение в том, что заставили караимского «первосвященника» задуматься над тем, что
Рис. 1. Портрет Стивена Греллета по изданию 1860 г. Гравер Дж. Сартин.
Христос – мессия, о пришествии которого говорили ветхозаветные пророки. Что думал по этому поводу сам раввин, осталось неизвестным.
Об этой истории рассказал в своих мемуарах Стивен Греллет (Stephen Grellet, 1773-1855) – человек необычной судьбы. Его родиной была Франция, и там его звали Этьен де Греле дю Мабилье (Étienne de Grellet du Mabillier). Впоследствии, переехав за океан, он изменил свое имя на англосаксонский лад. Отец его был канцлером при дворе Людовика XVI. Окончив военное училище в Лионе, молодой Греллет стал телохранителем его величества. Будучи приговорен к смерти во время революции, Греллет покинул Родину и, перебравшись в североамериканские Штаты, примкнул к секте квакеров. «Общество друзей» возникло в Англии в середине XVII в. Квакерами, или «трепещущими» (от английского «quake» – «дрожать, трястись, трепетать») их прозвали из-за призыва первых лидеров: «трепещите пред словом Господа!» [ср.: Исайя 66: 5]. Развивавшее идеи реформации квакерство стремилось очистить религию от внешних форм, обрядов и догм, и наполнить ее внутренним, «духовным» содержанием. Квакеры отказались от церковных обрядов и таинств, не имели церквей и духовенства, осуждали насилие и войны, призывали к смягчению общественных нравов, занимались миссионерством, считали необходимым повсеместное распространение церковного образования, были активными благотворителями. На Греллета большое впечатление произвели труды известного квакера Уильяма Пенна. В 1796 г. Греллет вступает в члены «Общества друзей» и начинает серию поездок по Северной Америке и Европе, связанных с его активной общественной деятельностью.
Греллет занимался самыми разными проектами: боролся за пенитенциарную реформу в Великобритании и против рабства в Североамериканских Штатах, был проповедником и миссионером, пытался увеличить роль квакеров в жизни всего общества. Он побывал во многих странах Европы, встречался с королями Испании и Пруссии, императором Александром I и папой Пием VII. Особый интерес Греллета, помимо религиозной ситуации в стране пребывания, вызывали тюрьмы, больницы, помощь бедным, народное образование.
В Россию Греллет приехал в 1818 г. по приглашению императора Александра I, с которым познакомился в Лондоне за четыре года до того. Прожив некоторое время в Петербурге, он решает совершить поездку по югу России. Греллета заинтересовали русские секты, возникшие из стремления к обновлению православия, – молокане, духоборцы, а также колонии немецких протестантов в Крыму и на реке Молочной. В их учении он увидел много общего с учением квакеров. В Крыму квакер провел две недели в июне 1819 г. Надо думать, покровительство Александра Греллету объясняется не только общим мистическим настроем и религиозными интересами императора, или тем, что он поддерживал проекты квакеров по облегчению условий тюремного заключения и введению школ так называемой «Белл-Ланкастерской системы»,
когда учитель занимается со старшими учениками, а те – с младшими [1, с. 761-769]. По всей вероятности, Александр рассматривал христианское миссионерство как один из способов просвещения и интеграции мусульманских подданных в структуру империи. Об этом говорит история шотландских проповедников на Кавказе и в Крыму, пользовавшихся поддержкой императора [2]. В свою очередь, квакеры стремились создавать и использовать для пропаганды собственного учения связи с монархами, включая даже турецкого султана.
Итак, в начале XIX в. в России ведется активная миссионерская деятельность, которую поддерживало правительство, но вдохновителями и участниками ее были в основном британцы. Помимо распространения печатных библий и проповедей, миссионеры занимались благотворительностью, создавали школы и больницы для новообращенных. В частности, «Лондонское Общество по распространению христианства среди евреев» раздавало иудаистам переведенный на иврит Новый завет [3]. На юге России проповедовали упомянутые выше шотландские миссионеры из Карраса, ныне это поселок Иноземцево в Ставропольском крае [4, р. 28-30, также: 5, р. 446-454]. Им даже удалось обратить в христианство потомка династии Гиреев А. И. Крым-Гирея Кати-Гирея [2], который археологам известен как первооткрыватель Неаполя Скифского.
В 1813 г. в Петербурге создается Библейское общество, имевшее целью распространение печатных Библий среди нехристианских подданных империи [6]. Вдохновителем этой затеи было британское Библейское общество, действовавшее с похожими целями в масштабах всего мира, покровителем -российский император. В 1815 г. отделение Российского библейского общества открывается в крымской Феодосии. Оно занималось распространением Библий среди татар и «евреев» (караимов?) и пользовалось покровительством губернатора. В Англии думали, что Общество достигло больших успехов [7, р. 117], однако побывавший в Крыму британский миссионер Э. Хендерсон куда более скептичен [5, р. 373]. В 1816 г. «Библейское общество» было открыто и в Симферополе. Впоследствии А.И. Крым-Гирей устроил здесь школу для татар, где обучение велось по христианскому Священному писанию [7, р. 343].
С 1816 г. в селении Карагоз (ныне Первомайское в Кировском районе Крыма) жили какие-то британские миссионеры, занимавшиеся не только проповедями, но и лечением местных жителей и другой благотворительностью. Об их деятельности известно из сочинения М. Хоулдернесс [8], принимавшей участие в этом предприятии. В 1821 г. по поручению Шотландского миссионерского общества в Бахчисарай прибыли доктор богословия Росс и священник Дж.Дж. Каррадерз [7, р. 28]. С последним в 1822 г. встречался британский путешественник Р. Лайалл. По его словам, Каррадерзу вроде бы удалось обратить «многих» татар [9, р. 275-276]. Таким образом, поездку Греллета стоит рассматривать как одно из проявлений активной миссионерской деятельности представителей западноевропейских церквей в Рос-
сии в правление Александра I. Удивительно, но в Крыму Греллет, судя по его мемуарам, с другими миссионерами не встречался.
Пожалуй, лучшим, да и основным, источником сведений о жизни и деятельности Греллета являются «Воспоминания о жизни и евангелических трудах Стивена Греллета» [10, 11], на которых основаны биографии квакера [12, 13]. Русской историографии о Греллете известно крайне мало. О его пребывании в Петербурге рассказывает А.Н. Пыпин со слов английского исследователя Дж. Каннингема, который в свою очередь использовал мемуары самого Греллета [1]. И.Т. Осинин опубликовал перевод отрывков из воспоминаний Греллета о России, опустив при этом их «крымскую» часть [14]. Пожалуй, лучшее исследование творчества Греллета на русском языке принадлежит К.П. Грушко, который не ограничился биографией проповедника и библиографией (которую собрал в сносках). Исследователь указал на ряд важнейших особенностей риторики Греллета, его словаря и мировоззрения, отразившихся в его текстах, без понимания которого невозможны ни понимание самого Греллета, ни перевод его трудов [15, 16].
Помещенные в крымский контекст, записки Греллета становятся важным источником для исследования истории и этнографии полуострова. Автор довольно обстоятельно рассказывает о религиозных общинах Крыма в начале XIX в., причем интересуют его конфессиональные меньшинства -римские католики, протестанты, молокане, караимы. В этих учениях он видел много общего с квакерством, а потому рассматривал их как потенциальную аудиторию для своей проповеди.
Сочинение Греллета являет собой нехарактерный для пишущих о Крыме иностранцев пример восприятия действительности через призму искреннего религиозного чувства и миссионерской деятельности. В этом отношении оно является важным источником для изучения пока совершенно неразработанной темы символической географии1 Крымского полуострова.
Проблема возникновения («конструирования») представлений европейцев о Крыме как о культурно-историческом феномене, мифологизации и
1 Поскольку данное исследовательское направление знакомо не всем читателям МАИЭТ, позволю себе вкратце объяснить, о чем, собственно, речь. В качестве исследовательского направления, символическая география рассматривает регионы и другие географические объекты как культурные целостности. Исследователя интересует не объективная ситуация в регионе, но то, как на нее смотрели пришельцы извне – путешественники, исследователи, философы, возникающие у них стереотипы, комплексы, парадигмы. Иначе говоря, данный метод исследует восприятие пространства, порожденное определенными текстами, изображениями и способами мышления. Примером такого анализа может быть работа Э.В. Са-ида, разбирающая представление о Востоке в западной культуре. По его мнению, Восток -это не объективное явление, а стереотип, порожденный европейским колониальным воображением и популяризованный академическим востоковедением и сочинениями путешественников и литераторов [17].
трансформации этих идей в русской и украинской литературе фактически не рассматривается. Иногда исследователи признают ее существование [18, с. 163-164], но этим дело и ограничивается.
Присоединение Крыма к Российской империи сделало его доступным для иностранцев. Европейские дипломаты бывали тут и во времена Крымского ханства, но центром «массового паломничества» полуостров стал уже после российского завоевания. Одни иностранцы появлялись здесь по долгу службы, другие – из любопытства, ведь туризм в это время становится важной частью культуры высших классов европейского общества. Путешественники понимали, что полуостров резко отличался от других районов империи природой, разнообразием этнических типов, яркими памятниками античной и средневековой культуры, наследием Крымского ханства. Изданные после поездок сочинения формировали общественное мнение о Крыме в эпоху, когда путеводители еще только зарождались как жанр, а исторические и этнографические работы зачастую имели вид травелогов. Не будет большим преувеличением сказать, что вплоть до Восточной войны 1853-1856 гг. наиболее популярными источниками сведений о полуострове были опубликованные на рубеже ХУШ-Х1Х вв. книги Э.Д. Кларка [19, р. 97-320], П.С. Палласа [20] и М. Гатри [21]. Если образ Крыма в русской общественной мысли конца XVIII в. исследован в монографии А.Л. Зорина [22, с. 95-122], то его отражение в сочинениях европейцев толком не изучалось. Некоторые предварительные наброски можно отыскать у Л. Вулфа, рассматривавшего полуостров как составную часть «Восточной Европы», образ который сформировался, по мнению исследователя, в XVIII в. [23]. Ряд статей опубликовали зарубежные коллеги [24-27]. Для такого рода исследований Греллет интересен как носитель определенного мировоззрения.
Он, конечно, не единственный религиозный деятель, оставивший описание полуострова в начале XIX в. Как уже говорилось выше, в это время здесь побывали шотландский миссионер Хендерсон [5, р. 288-379] и британка Хоул-дернесс, судя по тексту мемуаров, связанная с какими-то проповедниками, однако ее записки носят подчеркнуто светский характер [8, р. 89-316]. Одним из основных интересов Греллета было изучение возможностей для квакерской проповеди в России, в особенности там, где почва для нее подготовлена протестантами. Если в Петербурге его занимали пенитенциарные учреждения и встреча с властями, то в Крыму – общение не столько с администрацией, сколько с рядовыми подданными империи. Соответствующие записи и стали основой его крымских дневников. В них он предпочитает рассказы о евангельской проповеди, молитве и дискуссии на религиозные темы рассказам о древних памятниках, столь обычным у других путешественников, или природных красотах. Искренняя вера автора и его убежденность в правоте своих слов не могут не вызвать уважения и симпатии – но иногда его слова чересчур наивны. Так, сложно поверить, что проповедь в татарской школе где-то в херсонских степях,
да еще и с помощью двойного перевода, вызвала у учеников, а главное – у их наставника тот прилив энтузиазма, о котором говорит Греллет [10, р. 459]. Скорее, возникшая взаимная симпатия объясняются как раз тем, что собеседники не вполне понимали друг друга. Нынешнему читателю может показаться комичным торжественное описание религиозного диспута с караимами, который также велся при посредстве двух переводчиков [10, р. 464-466]. Вряд ли толкователям-непрофессионалам, один из которых к тому же не был христианином, удавалось передать все тонкости аргументации в споре о библейских пророчествах. Когда караимский священник затруднился с ответом на очередное толкование Греллета, что квакер воспринял как доказательство собственной правоты, это могло означать не поражение в споре, а то, что он попросту не понял каких-то слов. Впрочем, о недостаточной образованности караимских раввинов в это время писали и другие, в частности, шотландец Дж. Уэбстер [28, р. 81], так что, возможно, в этих словах есть доля правды.
Греллет создает свой образ Крыма, отдельными свойствами напоминающий колониальный Восток. Из его слов создается впечатление, что даже наиболее близкие ему в религиозном плане жители Крыма мало способны к самостоятельному духовному развитию и совершенствованию. Для получения истинного религиозного знания или его сохранения им требуется помощь извне – не хватает священников и книг, проповедей и истолкований. Отсюда, по-видимому, такая искренняя готовность слушать Грел-летову проповедь и у протестантов, и у католиков, и у караимов, и у мусульман. Взглядам же крымчан нередко свойственна наивность и простота. Сам же автор предстает как добрый и отзывчивый учитель, который относится к окружающим чаще как к детям, чем как к равным себе. Получается, что представители разных народов и вероисповеданий нуждаются в духовной опеке – мнение, характерное для европейцев в отношении Востока [17, с. 55].
Важным представляется то обстоятельство, что Греллетовы записи -это дневник, который автор не готовил к печати. Таким образом, он объективно выражает то, что тот видел и чувствовал. Что путевые заметки при подготовке к печати могли приобретать четко выраженную идеологическую окраску, видно, например, из сравнения «русской» части многотомных «Путешествий» Э.Д. Кларка [19] с его письмами из России [29, р. 265-307].
Итак, мемуары Греллета разнообразят имеющийся в нашем распоряжении корпус свидетельств иностранцев о Крыме начала XIX в. Отмечу, что сколько-нибудь развернутой его источниковедческой характеристики пока не создано. Фактически, источниковедческий анализ закончился на статье В.И. Равдони-каса, разобравшего значение травелогов для изучения «пещерных городов» в Крыму [30, с. 7-19]. Предпринимавшиеся в дальнейшем попытки характеристики травелогов как своеобразной группы источников о Крыме формальны и никак не могут считаться удовлетворительными [31, с. 514-519].
В целом украинские и российские исследователи предпочитают использовать травелоги прежде всего как источник для изучения конкретной темы [32, 33], не задумываясь о комплексном анализе всей группы источников. Возможно, неразработанность теоретических вопросов источникового анализа травелогов связана с тем, что значительная их часть является библиографической редкостью. Это очень разнообразные стилистически и жанрово документы, нередко имеющие внутренние связи между собой, написанные людьми с разной мотивацией и разными идеологическими установками, которые не только сообщают самые разнообразные сведения о полуострове, его природе, этнографии, истории и археологии, но также позволяют реконструировать формировавшийся здесь образ Российской империи. В связи с этим, предлагаемый перевод «крымских отрывков» из дневника Греллета поможет коллегам, которые возьмутся за подготовку обобщающей работы о сочинениях иностранцев в Крыму, а также вызовет определенный интерес у историков и этнографов, специализирующихся на изучении полуострова.
«Воспоминания» о Греллете (а точнее, воспоминания самого Греллета) были изданы уже после его смерти, под редакцией другого квакера Бенжамина Сибо-ма (1798-1871) [о нем: 34, рр. 169-171, 35, s. v. Seebohm, Benjamin]. Книга представляет собой упорядоченные фрагменты документов, написанных самим Грел-летом (дневниковые записи, письма), которые редактор разделил на главы. В тех случаях, когда Сибом хотел сократить написанное Греллетом, или считал нужным предуведомить, пояснить или подытожить сказанное, он дополнил текст отрывками собственного сочинения. Первые главы, рассказывающие о юности Греллета, почти целиком написаны редактором. Тексты, не принадлежавшие перу Греллета, выделены с помощью увеличенного шрифта. Любопытно, что дневники Греллета изданы по-английски. При этом по его собственным словам, в России он общался в основном по-французски, да и себя называл «французом». Однако английский для него – это язык квакерской религии, использование которого необходимо для проповеднической деятельности [16].
Отрывки из «Воспоминаний» уже публиковались в русском переводе [14], который, однако, неполон (в частности, выпущена «крымская» часть), и, кроме того, не выдерживает критики именно как перевод [16]. Предметом настоящей публикации является та часть «Воспоминаний», где речь идет о Крыме и его жителях, которая может служить источником сведений по истории полуострова и его обитателей. Это конец 32 и вся 33 глава оригинального текста. Перевод выполнен по первому изданию книги [10, pp. 441, 458-472]. Курсивом выделены фрагменты, принадлежащие перу редактора – Сибома. Отмеченное звездочкой (*) примечание принадлежит редактору мемуаров, Сибому, а примечания под арабскими цифрами – переводчику. Номера страниц в оригинальном издании приводятся в угловых скобках <> перед началом каждой страницы. В таких же скобках приводятся топонимы, этнонимы, имена людей
в написании Греллета по оригинальному изданию. В переводе топонимика дана в современном написании.
В оригинальном издании обильно цитируется Библия – как в виде прямых цитат, так и коннотаций. Очевидно, это так называемая «Библия квакера» (Quaker Bible) – английский перевод Священного писания, выполненный в 1764 г. Энтони Пер-вером [36]. Насколько мне известно, особой квакерской Библии на русском языке не существует, потому оставалось лишь воспользоваться Синодальным переводом Библии – по лондонскому изданию [37]. Там, где явные и скрытые отсылки к Библии восстанавливаются достаточно уверенно, прежде всего исходя из терминологических заимствований из «Библии квакера», я счел возможность привести ссылки на Синодальную Библию, тем самым косвенно поясняя мотивы того или иного переводческого решения.
В заключение хотел бы поблагодарить коллег – Д.В. Конкина и Д.А. Прохорова за ряд важных замечаний и предложений, высказанных при обсуждении данной работы, а также И.С. Мартынюка за его всегда любезную готовность помочь советом или литературой.
Воспоминания о жизни и евангелических трудах Стивена Греллета, под редакцией Бенджамина Сибома
ГЛАВА XXXII Третья поездка в Европу.
Россия. Екатеринослав. Меннониты. Молокане. Духоборцы. Перекоп.
Теперь перед ними лежал долгий и трудный путь на юг. Задержавшись на определенное время в некоторых городах, лежавших на их пути, они посетили немецкие колонии меннонитов на левом берегу Молочной, провели некоторое время у истинных христиан – молокан и в соседнем селении духоборцев, а затем переправились через Степь 2 из Альтоны, последней твердыни
2 Сибом пишет это слово с заглавной буквы, воспринимая его как географическое название. Сам же Греллет более аккуратен в этом отношении [10, р. 458].
Рис. 2. Титульный лист «Мемуаров Стивена Греллета». 1860 г.
меннонитов, в Перекоп и Крым. Полученные благодаря любезности императора Александра и разных духовных и светских властей в Петербурге рекомендательные письма открывали им дорогу везде, куда они приезжали, «и во дворце, и в тюрьме» Господь продолжал помогать их труду любви3.
В этих краях4 невозможно взять почтовых лошадей, потому мы наняли одного из меннонитов, чтобы тот на своих лошадях доставил нас в Перекоп . Рано утром 31 го , после торжественной и прочувственной беседы6 с той семьей, где нас так любезно принимали, и еще несколькими подошедшими людьми, мы отправились в долгий путь через пустыню. Около десятка верст нас сопровождал Кон-тений 7, бывший нам так полезен, а любовь его к нам усиливалась все больше. У начала пустыни мы торжественно распрощались друг с другом с чувством христианской любви. Эта пустыня, или «степь» 8, тянется на всем пути до Перекопа и на большом расстоянии за ним, и вправо, и влево, вода здесь плохая и солоноватая. Появилось несколько озер с соленой водой. В этих степях встречаются большие стада скота, отары овец и множество диких лошадей. Природа щедра к этим животным: хотя воды здесь мало, ночью выпадает обильная роса, так что трава вырастает до значительной высоты, но здесь не увидишь ни единого куста. Летом в изобилии растут дикие арбузы превосходного сорта, которыми наслаждаются и человек, и зверь. То там, то здесь мы проезжали мимо каких-то татарских деревень, но и днем, и ночью мы продолжали оставаться в экипаже. Иногда в дополнении к захваченной с собою провизии мы покупали немного молока. Однажды ночью мы остановились возле небольшой татарской лачуги, в которой отдыхали другие путешественники. Оказалось, что наше общество составляли татары, турки, греки, русские, наш спутник и переводчик – поляк, мой товарищ – англичанин9, и я – француз.
3 Ср.: 1-е Фессалоникийцам 1: 3.
4 То есть в окрестностях поселения немцев-меннонитов Альтона на реке Молочная, что в современной Запорожской области [10, p. 441, 455].
5 В соответствии с квакерской традицией, Греллет отказывается употреблять «языческие» названия месяцев и дней недели и называет их по номерам, причем первым днем недели считалось воскресенье.
6 О значении термина «religious opportunity» в тексте Греллета и о том, как его переводить, см. статью К.П. Грушко [16]. В настоящем переводе во всех случаях в качестве эквивалента употребляется «религиозная беседа».
7 Ср.: «Здесь живет Контений, родом из Германии, он говорит также по-французски и по-русски, он – попечитель над колониями немцев, меннонитов, духоборцев и пр., а также крымскими, и является достойным, глубокомысленным человеком» [10, p. 447].
9 Спутником Греллета был англичанин Уильям Аллен (1770-1843), квакер, ученый и филантроп [38, 39].
В этой глуши нас догнал меннонит10 из Альтоны 11, который вез нам письма, прибывшие после нашего отъезда. Одно из них было из Америки, от моей возлюбленной жены, за десять недель оно добралось из Америки в Англию, откуда было отправлено в Петербург, затем в Москву, в Екатеринослав 12, затем в некоторые из колоний на Молочной 13, и, наконец, попало ко мне в руки в этой пустыне.
Однажды, когда мы проезжали через большую татарскую деревню и сделали там остановку, чтобы пополнить запасы продовольствия, их вождь , говоривший по-русски , настойчиво приглашал нас к себе домой. Угостив нас чашкой чая, он сказал, что, если мы останемся на ночь, он зарежет овцу – а это считается у них настоящим пиром. Однако мы не могли принять это любезное предложение. Затем он повел нас в школу, где мы встретили большое количество мальчиков. Их наставник -священник-магометанин. Мальчики сидели, скрестив ноги по восточному обычаю. Они писали камышом, а не перьями, справа налево. Другие читали из Алкорана . Мы почувствовали необходимость поговорить с ними о великой любви Бога к человеку, «ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную»14, и прочая, и прочая. Наш поляк переводил сказанное нами на русский, а прислужник – на татарский. Молодые люди и их наставник были глубокомысленны людьми и не раз выражали одобрение, прикладывая руки к груди и поднимая очи горе, они выказали свою к нам любовь, когда мы уходили, а наш любезный хозяин трижды целовал нам руки, а затем прикладывал их к своему лбу.
Затем наш путь лежал обычно в виду Гнилого моря 15. Мы повстречали несколько стад верблюдов, стаи крупных птиц и несколько больших орлов. В этих степях очень часто встречаются волки, настолько наглые, что иногда нападают на путешественников. Мы проезжали мимо крупного
10 Меннониты – протестанты, последователи учения нидерландского священника Симони-са Меннона (1496-1561). Они утверждают свободу личного понимания веры и толкования Библии. Являются сторонниками простой жизни, непротивления и пацифизма. Живут общинами, церковной иерархии не имеют.
11 См. прим. 4. Название «Альтона», вероятно, происходит от города Альтона недалеко от Гамбурга, ныне ставшего его частью.
12 Современный Днепропетровск.
13 На левом берегу реке Молочная (или Молочные воды), в Таврической губернии, находились колонии меннонитов, переселявшихся туда после второго раздела Польши в 1793 г. по протекции Екатерины II, даровавшей им земли и привилегии. В 1801 году был издан указ о переселении духоборцев на правый берег той же реки, которая стала естественной границей между ними и меннонитами.
15 Сиваш. Любопытно, что его название Греллет приводит в английском переводе.
волка, лежавшего на земле вместе с орлом, который, вероятно, напал на него, орлиные когти были почти полностью погружены в спину волка, в схватке этой погибли оба.
После утомительного путешествия через «великую степь» второго числа шестого месяца они достигли Перекопа, где еще раз имели «роскошь как следует помыться в чистой, свежей воде, которой у них не было уже несколько дней». Но, «найдя очень мало того, что могло бы их там задержать», они продолжали свой путь на следующий день, «по-прежнему путешествуя по степи». Они прибыли в Симферополь (Simferopol) около полудня четвертого числа (р. 460) шестого месяца, причем это был первый день после отправки из Або 16, когда они увидели на расстоянии в две сотни миль «горизонт, ограниченный грядой высоких холмов или гор». Теперь лик этой страны переменился – они находились посреди прекрасного крымского пейзажа.
Третья поездка в Европу
Крым. – Евреи-караимы. – Немецкие и швейцарские колонии. – Возвращение в Перекоп. – Херсон. – Николаев. – Одесса.
Прибыв в наиболее привлекательное место в Крыму, Стивен Греллет и его товарищ сразу же вернулись к привычной для них работе. В духе апостола, который, не отвергая ни одного христианского принципа и не принижая евангельские требования, «для всех сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых»17, они легко вступали в религиозные беседы со всеми классами и сословиями, встречавшимися на их пути, с богатыми и бедными, «что до них, готовые благовествовать»18 ко всем. С.Г. следующим образом описывает их любопытные труды в тех краях и то, как в Одессе завершилась их поездка в Россию:
Симферополь, 5ый день шестого месяца. В этом месте находится четыре тысячи жителей, в основном татар и турок, у них есть четыре мечети. Здесь мы обнаружили несколько духовных христиан , которых здесь называют молоканами 19. Один из них, приятный и образованный молодой человек, немного говорил по-французски. У них
16 Шведское название финского города Турку. Греллет был там в конце октября – начале ноября 1818 г. [10, p. 377-382].
17 Ср.: 1е коринфянам 9:22. В Библии апостол говорит от первого лица, а Сибом перевел английскую фразу в третье.
18 Ср.: К римлянам 1:15. Здесь также, как и в предыдущем случае (прим. 17) редактором изменено лицо (из первого в третье) и число (из единственного во множественное) по сравнению с библейским текстом.
19 Молокане – русское религиозное движение, представители которого называли себя «духовными христианами». Название же «молокане» было дано им потому